Лучшие статусы - Гражданская лирика (Страница 9)

Символ семьи, любви и верности

На ромашках мы гадали –
то ли любит, то ли нет.
И с надеждой ожидали
положительный ответ.

А теперь ромашка – символ
каждой праведной семьи,
что живет под небом синим
в духе веры и любви.

И исходит этот символ
от Февронии с Петром.
В нем божественная сила
и крещеный счастьем дом.

Бег времени

Вагон на станцию вчера уж не придет,
Вагон на станцию вчера уж не вернется.
Вчерашний день печалью в сердце отдается.
Печаль и завтра в моем сердце не пройдет.

А поезд времени в неведомую даль
Уносит прочь мое истерзанное тело
И беспрерывно воет ветер оголтелый,
Приумножая безысходную печаль.

Ты, скорый поезд, я прошу, подзадершись,
Не ускоряй свой бег на стыках и на спусках.
Стучит в мозгу от бесконечной перегрузки,
Напоминая, как ничтожна наша жизнь.

Смотрю с надеждой я назад, а не вперед.
Мне впереди уже немного остается.
Вагон на станцию вчера уж не вернется.
Вагон на станцию вчера уж не придет.

Новое рождение

Его еще никто не видел,
под женским сердцем он сопит.
Частенько маму теребит,
ему тесна его обитель.

А мама нежно говорит –
какой настырный торопышка.
Уймись скорей, моя малышка
хотя б до утренней зари.

И затихает до утра
едва оформленное тельце.
Ему тепло под женским сердцем.
Ой-ой, пришла его пора.

И раздается детский крик –
вещатель важного рожденья.
Сердечка частое биенье
о новой жизни говорит.

Осколки доброты

На пляже в выходные дни с детьми все отдыхали.
Как строить замки из песка, давно детишки знали.
Фантазии их не лишишь, соревновались даже.
И самый маленький малыш творил свой мир на пляже.

Запоминалась, как-то всем, на пляже том, старушка.
Одна бродила каждый день, знать, что-то было нужно.
Нагнувшись, подберёт с песка предмет и бросит в сумку.
«Бедна она, наверняка!» – была у взрослых думка.

Хоть не мешала никому, но отвлекались дети.
Что поднимала, не поймут, не запретишь глядеть им.
И любопытство брало верх, родителям не в радость.
Желали, чтобы дети все иному любовались.

Крик чаек, пение волны, детей беспечно счастье!
Пусть будут радости полны, а не картиной мрачной.

Уходит лето, как всегда, в последний раз на пляже.
Когда наступят холода, всё вспомнят не однажды.
И чаек крик, и пенье волн... Старушку вот забыли.
Старушка, что забытый сон, с ней эпизоды были.

Та, не делилась, хоть, ни с кем, чего искала, знала.
Разбитых стёкол на песке осколки собирала.
Что толку, скажете, от них, нужны ль осколки эти?
Но главное, чтобы на них не наступали дети!


… показать весь текст …

Двадцать одно (1985 г.)

Потупив взор уставший, перезрелый,
Страна простилась с многождыгероем.
Наш бронепоезд вздыбился на рельсах,
Театр абсурда прибыл на гастроли.

Долой застой, да будет дисциплина.
Одни за план, другие за порядок.
Цеховики попрятались под плинтус
От зуботычин скорых на расправу.

Кто видел в том крутые перемены,
А кто возврат к забытому диктату.
Но большинство скукожилось в сомнении,
Тая желанье лидеру отдаться….

…Последний залп затих у стен кремлевских,
И горсть земли последняя упала,
И на страну опять дыхнула древность
Из-под остатков дряхлого забрала.

И вновь на сцену выползла бездарность
С запасом лести, с жаждой на даренье.
Звезду героя сгорбленному старцу
И поцелуи горстки престарелых.

Но не сдержать весеннего журчанья.
Пришел рассвет со словом «перестройка».
Он взбудоражил в миг людские чаянья,
Освободил надежду от оброка.

И потянулись люди за словами,
Стремясь услышать правды отголоски.
Отныне гласность правила умами,
Звучала речь без пафоса и лоска.

Ах, мед бы пить бодрящими устами,
Но пьянству бой, даешь людскую трезвость.
Вся наша жизнь наполнилась мечтами,
Гудел Союз с Чукотки и до Бреста.

Гудел Союз от битвы с мелочами.
С лозой рубили право на достаток.
От нетерпенья ружья не молчали,
Стреляли вверх, но в сердце попадали.

Реальность дел сменилась говорильней,
Зияла брешь в пустеющих прилавках.
Страна предстала очередью длинной,
В которой ненависть искала правду.

В которой злость по разумам носилась
И выходила вместе с матерщиной.
Какой закон, там правил балом сильный,
Ходил кулак под дых и по морщинам.

В сердцах разбит прожектор перестройки,
В рядах творцов партийное шатанье.
Трещат по швам союзные устои,
Социализма крах - уже не тайна.

Надрывный скрежет гусеничных траков,
ГКЧП последние потуги.
Но не пошел народ в большую драку,
Не защитил партийные хоругви.

Лихая тройка в пуще Беловежской,
И жирный крест на контурах Союза.
От прежней дружбы только головешки,
И символ братства стал никчемным грузом.

Толпа борзых ликует с упоеньем,
Слышны призывы, сдобренные водкой,
Звучит «ура» безумному правленью
И грабят все от недр до производства.

Трещат по швам российские амбары
Проворней многих мойши и абрамы.
Они в обойме русских олигархов.
Стыда в них нет, зато в избытке сраму.

Раззявив рты и шмыгая носами,
У проходных стоят простолюдины.
Интеллигенты с мокрыми глазами
С тоской глядят на дикую картину.

Им места нет при варварской дележке.
Их голос слаб в грабительском оргазме.
Для них готовят мрачные ночлежки,
Где роль бомжей страшней тюремной казни.

Кремлевский бог назначил эпитимью,
Но были странны меры наказанья:
Одним мочить клозеты золотые,
Другим стоять за пайкой подаянья.

От алчных слуг, от пьяной вакханальи
Тощал кошель российского бюджета.
Текло добро наличкой и безналом
Во все концы ликующей планеты.

Мир подпевал прорабу беспредела,
Рукоплескал безнравственной когорте.
Казна страны российской опустела.
Роптавший люд ударило дефолтом.
… показать весь текст …

Поэт и пенсия

Поэт и пенсия – абсурдность сочетанья.
До дней последних рифму дарует поэт.
И в рифме той его минуты состраданья,
И на вопросы зарифмованный ответ.

Та рифма делает несчастного счастливым
И увлажняет благодарною слезой.
От рифмы недоросль становится пытливым,
И жизнь выводит в люди белой полосой.

Поэта рифма заставляет сердце биться
И вдохновляет на великие дела.
Кому-то хочется безбашенно влюбиться,
А кто-то видит в рифме нужные слова.

И поэтическая рифма не позволит
Сложить все это в пенсионный саквояж.
Да и поэт расстаться с рифмою неволен
Пока не кончен его жизненный вояж.

Невская твердыня

У Петропавловки я частый гость.
Люблю смотреть на невскую твердыню.
Она несет с достоинством поныне
Коварность дам и мужескую злость.

Я вижу в ней незримую печаль
И робкий след дворянского величья.
Еще я вижу летопись приличий,
Которых нет в наличии, а жаль.

Мне возле стен спокойно и легко
Под колокольный звон Петра и Павла.
В огне веков Россия не пропала,
Ей быть предтечей будущих веков.

Петербург - для души

Не скрывая печали,
В свете южного дня
Черноморские пляжи
Проводили меня.

Километры дороги
Унесло под откос.
Отдалось нетерпеньем
В перестуке колес.

Промелькнули и скрылись
Полигоны страды.
Полосу отчужденья
Облепили сады.

Городское дыханье
Опалило мне грудь,
И обиженной гостьей
Отодвинулась грусть.

Я помчался на Невский,
Обратился на “Вы”.
Остудил меня ветер,
Долетевший с Невы.

И запала в сознанье
Мысль, что ветер внушил:
Южный берег - для тела,
Петербург - для души.

Сколько стран я повидал

Сколько стран я повидал на своем веку.
Сколько солнца нахватал в призрачном раю.
Но под пенистый прибой я писал строку.
В ней Россию воспевал милую мою.

Слышал пальмовый закат мой сердечный стон.
Он к верхушкам улетал с мыслью о былом.
Под мерцанье южных звезд я мечтал о том,
чтобы снова увидать питерский свой дом.

От тропических красот я бежал чуть свет
в край, где ночи иногда не темней, чем день.
Возвращаясь в Петербург, я шагал к Неве
и покой свой находил в северной воде.

Клубок сомнения

Как трудно добрыми словами
взломать людскую глыбу зла,
так сложно биться с сатанами,
когда уверенность мала.

Клубок сомнения уводит
в пучину страшных перемен,
где гневный гений хороводит
и сеет зло добру взамен.

Где на руинах процветанья
родится взбалмошный ковыль.
Где добродетель станет тайной,
а бессердечность включат в быль.

Политические грабли

История не учит только тех,
кто лживостью ее перевирает,
кто с дуростью на грабли наступает,
с ретивостью надеясь на успех.

Россия испытала и не раз
слепую тягу к западопоклонству,
от тайных сходок чуждого масонства,
до бешенства воинствующих масс.

Братание с французским языком
закончилось войной с Наполеоном.
А в наше время English бьют поклоны,
И say, как с чернью, с русским мужиком.

И чтобы избежать людских потерь,
ступить на те же грабли не позволим.
Проявим разумение и волю,
закроем перед наглой ложью дверь.

Две судьбы

Последний путь, озвученный речами,
и две судьбы покинули сей свет.
В одной стране величие звучало.
В другой – славянский сдержанный обет.

Кровавым духом пахла величавость,
кичился спесью собранный бомонд.
Как будто в зале таинство свершалось
через показ дышащих смертью мод.

А под шатром славянского обета
собрался весь не сломленный народ.
Прощались люди с символом Победы
и обещали – мерзость не пройдет.

На две судьбы планета опустела.
Их, может быть, заждались небеса.
Но где бомонд, душонка улетела,
а где обет - воспрянула душа.

Символы Руси

Люди вы, мои родные,
символы Руси.
К вам тянулся я в унынье,
бог меня простит.
С вами верил в неприступность
наших рубежей.
С вами видел я преступность
клерков и вождей.

Вы в меня вселили веру
в русскую мечту
Без нужды кого-то свергнуть,
а кого-то вздуть.
Без намека на насилье,
без кивка на ложь.
В этом будущность России,
в этом ее мощь.

В том реальная свобода,
мир и благодать,
В прозе нашего народа
много славных дат.

И не меркнут эти даты
в памяти людской.
Все приветливей закаты,
и алей восход.
И уже мечты красивей,
и мандраж ушел.
Новый символ у России
с русскою душой.

Золотой век

Век Золотой отважный, вольнодумный.
Слетает рифма с сабель и штыков.
И о комфорте некогда подумать
при виде тучи вражеских полков.

Одна война сменяется другою,
но не писать от этого нельзя.
Строчат поэмы смелою рукою,
скрепляя дух и нытикам дерзя.

Идут на смерть за милую Отчизну,
еще вчера в полемике с царем.
Клянутся бить врагов во имя жизни,
сверяя дружбу праведным огнем.

Звучит в сердцах набатом слово «подвиг».
Какой же толк в сражений без него.
Какой же смак без доблестной свободы.
Скорей в седло и шашки наголо.

И вместе с ними Музы выступали,
храня при них гусиное перо.
И в перерывах огненных баталий
писали ратный подвиг набело.

И несть числа поэту молодому,
что рифмовал под вражеским огнем.
Я салютую веку Золотому
и повествую с гордостью о нем.

Памяти Владимира Раевского

Не счесть крамольных мыслей в голове.
Он русофобом слыл и русофилом.
Скакал с кирасой на лихом коне.
Его картечью досыта побило.

В тиши поместья долго не сидел
и рвался в бой за милую Россию.
Писал стихи под сенью ратных дел,
в которых рифма пела и дерзила.

Как воевал со страстью, так любил,
но горячей Отечество родное.
Хоть от него забвения испил
и кабалы пустого непокоя.

Поэт, рубака, ссыльный декабрист.
С открытым сердцем, с раненой душою.
Я добавляю в память чистый лист,
быть может, он поделится строкою.

Не будь равнодушным

Не будь равнодушным,
молись на добро.
Носитель радушья -
твое ремесло.

Иди к обделенным
домашним теплом.
Не будь покоренным
заносчивым злом.

Печальные слезы
пытайся унять.
Любителя прозы
старайся понять.

Открытостью взгляда
детей одари.
А взрослых, кто рядом,
мечтой озари.

За это воздастся
нам богом сполна.
Бездушным остаться –
греховность одна.

Письмо на Запад

Что ж вы этак на нас ополчились
наши западные «друзья»?
Или в желтой нирване забыли
вехи прошлых столетий, а зря.

Про несчастную участь хазаров
и про шведский позорный набег.
Когда дружная русская ярость
на Чудской переправилась брег.

Про дымы Куликовского поля,
боевой Бородинский редут,
где солдаты сражались за волю
без сомнения, что их убьют.

Про лихое изгнание персов.
И Брусиловский смелый прорыв.
Разным тварям давали мы перцу,
возбуждая народный порыв.

И в итоге Великой Победы
был повержен воинственный враг -
распылитель фашистского бреда,
вдохновитель кровавых атак.

Так что вырвись из желтой нирваны
уважаемый западный член.
И запомни, за русские раны
ты получишь погибель взамен.

В честь простого русского парня

В деревне под названием Петровка
родился отрок в лоне сентября.
Его тогда, за сомкнутые бровки,
и нарекли в честь дедушки Петра.

Не по часам он рос, а по минутам
и в первый год ножонками пошел.
Тянулся вверх не тополем согнутым,
а кленом дерзким в детство перешел.

Гонялся в степь с ватагой деревенской,
в пруду ловил отменных карасей.
Своим стараньем в деле был известен
и верным другом звался у друзей.

Они гурьбой в заснеженную вьюгу
за десять верст ходили за мечтой.
И школьный класс, как преданного друга,
его пускал с надеждой на постой.

А на дому скотина и покосы
и ноги жжет колючая стерня.
Он терпит все и помощи не просит.
Так поступает вся его родня.

Идут года, взрослеет наш Петруха.
Пожар любви захватывает дух.
Девичий смех ему ласкает ухо
и беспокоит сердце частый стук.

Не удалось любовью насладиться,
вдруг прозвучал воинственный приказ.
В солдатском ритме юность стала биться.
И стал не лишним друг-противогаз.

Мешали сну тревоги и ученья.
Съедало потом плотное х.б.
Но предки ждали честного служенья,
и он почтенье жаловал судьбе…

…А были те, кто щедро откупился
и колесил по местным кабакам.
Любить Отчизну вовсе не стремился
и в рот смотрел заморским чужакам…

Но не о них в поэме говорится
и потому продолжу свой рассказ.
Петру то утро долго будет сниться,
когда с сиреной прозвучал приказ.

Был поднят взвод его не для ученья.
Петр вместе с ним вступил в жестокий бой.
И нет врагу пощады и прощенья,
Петр прикрывал покой людей собой.

И лишь на миг тень страха промелькнула,
а там опять огонь передовой.
Его сразила вражеская пуля.
Погиб Петруха – парень золотой…

…Стоят на взгорке плачущие люди.
У ног скорбящих скромный обелиск.
Твоя деревня подвиг не забудет,
и ты, читатель, скорбью поделись.
… показать весь текст …

Разговор двух старушек

В автобусе заслушался старушек,
чуть не проехал нужной остановки.
Одна клялась другой, что стало лучше,
а та, что недовольна обстановкой.
И то, что от забот ослабло зренье,
и ноги перестали гибко гнуться.
Что сослепу не видит озаренья
и в прошлое так хочется вернуться.
Другая ей с улыбкой отвечала –
я зрением не смею похвалиться,
но видами мой взгляд не опечален,
мне видятся внимательные лица.
И пусть меня не слушаются ноги,
при случае на палку обопрусь я.
Негоже нам сворачивать с дороги
и робко оставаться на распутье.
Две женщины, два взгляда на старенье,
на жизнь, которой чуточку осталось.
Даю я им свое благодаренье,
оно, быть может, скрасит чью-то старость.

Бой под Кандагаром

На высоте под Кандагаром это было.
Их только пятеро простых, но непреклонных.
В едином ритме пять сердец с надрывом бились
победной музыкой бойцов непокоренных.
Со всех сторон ползли к высотке моджахеды.
Их больше сотни было брошено в атаку.
Святая ненависть ползла за ними следом,
благословляя на безжалостную драку.
Пять грозных суток отбивались наши дети –
сыны достойные великого народа.
Из всех запасов только водная диета,
да мысль о прелестях сухого бутерброда.
И лишь тогда, когда закончились патроны
их окружили на простреленной вершине.
Они восстали в круговую оборону
Сплотив с достоинством не сгорбленные спины.
И столько чести было в их голодных взглядах,
что враг опешил и к убийству не решился.
Оставил жизнь советским воинам в награду
за то, что русский дух в сражении не сломился.

Блажен, кто верует

Блажен, кто верует, а так ли счастлив он.
Его душа подвержена внушенью.
И без достатка права на сомнение
блаженный отрок в жизни обречен.

Уж больно много в мире развелось
простых шакалов в образе пророка.
Одни страшат геенною до срока,
других в нирване видеть довелось.

И накрывает смрадная волна
людские толпы якобы блаженных.
И видит зло свое отображенье
на их делах, которым грош цена.

Памяти погибших в Керчи

Встряхнуло Крымский полуостров.
Террор добрался до Керчи.
Подорван детских жизней остов,
потухло пламя у свечи.

Свершенье мерзкого кощунства
пришло с соседней стороны.
Открылись жалюзи безумства
от эха подленькой войны.

Фашизм с коричневым забралом
восстал из грязи бытия.
И вот сочится кровью алой
и плачет крымская земля.

Не будет извергам прощенья,
святая кара их найдет.
Наступит правое отмщенье, -
я знаю это наперед.

Каток репрессий

Каток репрессий прокатился по Отчизне.
Им управляла безрассудная жестокость.
Слепая ненависть заказывала тризну
и вместе с трусостью была не одинока.

Расцвел рассадник для доносов и наветов,
приумножая жертв советского ГУЛАГа.
Грузинский Иосиф приговаривал к ответу
и ждал с ухмылкою кровавого аншлага.

И кровью метились расстрелянные стены.
И рвы корежились от моря убиенных.
И правда пряталась в острог или застенок.
И совесть правая каралась за измену.

Стремленье жить мешалось с массой инородной.
Печальный стон звучал от края и до края.
И остаются души в памяти народной.
Колокола по ним звонят, не умолкая.

Но почему...

Но почему же всех мерзавцев
Не можем мы предать петле?
Быть может, потому лишь только,
Что не найдется сучьев столько
Для виселиц на всей земле!
О, сколько на земле мерзавцев!
Клянусь: когда бы сволочь вся
В дождя бы капли превратилась —
Дней сорок бы ненастье длилось,
Потоп бы новый начался

...И детские вопросы бытия,
словесный блуд, неточные названья...
И крик, мольба: «Скажи мне, кто же — я?
Что есть душа?» —
И горечь узнаванья.
Страна моя, я разлюбил тебя.
Ты плоть моя, а я себе не нужен.
Но почему, не помня, не любя,
навек тобой, проклятая, контужен?
Вот нежным тленьем тронутая высь
накрыла расстоянье до Рязани.
И хоть умри, хоть просто удавись —
глядеть в неё
последними глазами.

Я невским воздухом дышал

У древних стен Петра и Павла
я невским воздухом дышал.
В уме историю листал,
какую время потрепало.

Работный люд мне бил поклоны,
Великий Петр рукой махал.
Напротив Зимний выступал,
дразня Ростральные колонны.

У биржевого постамента
сдавали грузы корабли.
Их караваны дальше шли,
к портам другого континента.

Был слышен звук колоколов,
оповещавших об обедне.
Манил собор церковным пеньем,
летала песнь поверх голов.

И эта песня не пропала,
ее я в память записал,
покуда воздухом дышал
у древних стен Петра и Павла.

ДВАЖДЫ ДВА

Дважды два – равно четыре...
Не иначе!!! Понимаешь???
Всё настолько просто в Мире –
Отчего же усложняешь?!
Истина – хулой избита!
Суть вещей – Живое Слово:
ВСЕ довольны – если сыты;
ВСЕ скорбят – когда хреново.

Чем же голова забита?
Извращённый лексикон!
Кровь твоя – эритроциты,
А не – «жизнь, любовь, закон»...
Ложь сбивает с толку Асов –
В чём метафора лукавит?
Популярно – вот зараза:
«Инь и Ян», да «Яви с Прави»...

Умножай! Дели! Сокрыто? –
Два единства!? Три начала!?
Где собака? Кем зарыта?
(Она знала... И молчала...)
Заражённые! В среде,
Где маразмы, мыслят – дети!
Говоришь им: «Бог – везде!»
Сразу: «Даже в туалете?»

Ухо режет? Кто смущённый?
(Невменяемы! Канальи!)
Белый – белый! А не – чёрный!
В сей палитре нет вуали…
Да! Нет маски – есть лицо!
Нет грехов – всё это – ты!
В злобе – будешь подлецом.
Милость – семя доброты...

Человеки! Что же с нами?
Геморрой? Склероз? – (Что – где?)
НЕ СВОИМИ ИМЕНАМИ
НАЗЫВАЕМ в суете –
ОЧЕВИДНОЕ... Ты – зоркий?)
Гордость, власть и слава – грязь!
Не политика – помойка!
И на тронах – одна мразь!

Пó уши в клоаке! «Я бы», -
Чрез уста младенца слышу, -
«Президентом – папу взял бы».
(Молодчина! Вот так «крыша»!)
Почему? Да очень просто:
Что для счастья детям надо? –
Добрый! Сильный! Смелый взрослый!
Не подходишь? Значит – в гады!

Ползай! Подыхай во прахе!
Сам нарыл – стал перегноем.
(Польза живности да птахам).
Мать-Земля – для всех «героев»…
Родина – не есть границы! –
Ты родился на Земле?!
Мать, отец, родные лица –
Вот Отчизна всем, але

Для тебя язык дороже –
Атрибут случайной масти?!
Речь превыше ценишь?! Что же:
Был ли ты с рожденья властен
Над колодой карт?... На остров!!! –
Нет путей... Необитаем...
Бита!... Козырь где? – Всё просто:
Нет людей – нет Ада с Раем...

Делать будешь что?! – Один...
(Пуп Земли! Вселенной вымя!)
Для кого ты господин? –
Позабудешь слог и имя...
Принадлежность к Высшей Расе? –
Бред истории! Особый?! –
(Будешь счастлив в Гондурасе
Рядом с тем, кто любит... Оба!)

ОБА – чувствуют тепло!
ВСЕ МЫ – различаем фальшь:
Где – добро, а где – есть зло...
И не важен статус наш –
Антисемитизм – дурость!
Где жиды? В словах – Иуда!
Нация – от предков мудрость!
И не бóлее... МЫ – ЛЮДИ!!!

Жид – Еврей! Цыгане – Рóмы!
Не хохлы, а – Украинец!
Не кацап, а – Русский! Кроме:
А-ля-бог – Атлант-Ариец,
На плечах несущий Небо,
Для себя – что лично вынес?!
(Под Монголами, знать, нЕ был)
Кровь – кипит... А разум – стынет...

Двести... Триста лет... ДокОле?!
Счёт Эпохам – Тупизна!
Патриот? – Нет! – Раб в неволе!
Убиваешь!? – Чья вина?!
Дважды два – равно четыре:
Деньги – власть! Убийство – месть!
Вóйны – БОЛЬ И СЛЁЗЫ МИРА!!!
Не забыть... Не знать... Не счесть...

***
До сих пор не убедила?
(Цели не было такой)...
Калькулятор – для дебилов!
Думай... Мóзгом!!! – (орган твой)

… показать весь текст …

Мужчина, будь мужчиной...

Мужчина, будь мужчиной,
А куклой — никогда,
Которую швыряет
Судьба туда-сюда!

Отважных не пугает
Судьбы собачий лай,—
Так, значит, не сдавайся,
Навстречу ей шагай!

Мужчина, будь мужчиной!
Не любит слов герой.
Дела красноречивей
Всех Демосфенов! Строй,

Круши, ломай и смело
Гони врагов своих,
А сделав свое дело,
Исчезни, словно вихрь!

Мужчина, будь мужчиной!
Ты прав — так будь готов,
Отстаивая правду,
Пролить за это кровь!

И лучше сотню раз ты
От жизни откажись,
Чем от себя! В бесчестье
К чему тебе и жизнь!

Мужчина, будь мужчиной!
Ведь не мужчина тот,
Кто за богатства мира
Свободу отдает!

Презренны — кто за блага
Мирские продались!
«С котомкой, но на воле!» —
Пусть будет твой девиз.

Мужчина, будь мужчиной!
Отважен будь в борьбе.
И ни судьба, ни люди
Не повредят тебе!

Будь словно дуб, который,
Попав под ураган,
Хоть выворочен с корнем,
А не согнул свой стан!

Надоевшее рабство

Все, что мог, я делал,
Втайне мысль храня,
Что она полюбит
Наконец меня.

Удержу не знал я, —
Так, спалив амбар,
Рвется вдаль по крышам
Городской пожар.

А теперь я слабым
Огоньком костра
Пред шатром пастушьим
Тлею до утра.

Был я водопадом,
Рушился со скал.
Мой обвал окрестность
Гулом оглашал.

А теперь я мирно
От цветка к цветку
И от кочки к кочке
Ручейком теку.

Был я горной высью,
Выступом скалы,
Где в соседстве молний
Жили лишь орлы.

Рощей стал теперь я,
Где в тени ветвей,
Исходя тоскою,
Свищет соловей.

Чем я только не был,
Чем не стал потом!
Девушке, однако,
Это нипочем.

Нет, довольно! Брошу!
Дорога цена.
Этих жертв не стоит,
Может быть, она.

О любовь, напрасно
Цепи мне куешь!
Пусть и золотые —
Это цепи все ж.

Я взлечу на крыльях,
Цепи сброшу ниц,
Так к себе свобода
Манит без границ!

Дебрецен, 1843 г.

Дикий цветок

Что вы лаетесь, собаки?
Не боюсь! Умерьте злость!
В глотку вам, чтоб подавились,
Суну крепкую я кость.
Не тепличный я цветочек,
Вам меня не срезать, нет!
Я безудержной природы
Дикий, вольный первоцвет!

А поэзию не розгой
Втолковал мне педагог —
Этих самых школьных правил
Я всегда терпеть не мог.
Лишь боящийся свободы
Вечно в правила одет.
Я безудержной природы
Дикий, вольный первоцвет.

Не для мнительных ничтожеств
Расцветать решил я тут —
Ваши слабые желудки
Вам покоя не дают.
Аромат мой для здоровых,
Добрый люд мне шлет привет.
Я безудержной природы
Дикий, вольный первоцвет.

И поэтому вы больше
Не кажитесь на порог —
Это будет все равно что
Об стену метать горох.
А начнете задираться,
Не смолчу я вам в ответ.
Я безудержной природы
Вольный, дикий первоцвет.
Пешт, 1844