Лучшие статусы - Гражданская лирика (Страница 7)

Чем Одессе помешал Высоцкий?

В Одессе намерены снести 19 памятников, включая Пушкину, Горькому и Высоцкому.
Об этом сообщает украинский портал "Страна".

______________

Корячится в агонии режим -
Решения выносит по-уродски...
В чём провинился памятник, скажи?
И чем Одессе помешал Высоцкий?

"Просроченный", (как в мышеловке сыр)
Не стоил никогда ЕГО мизинца! Высоцкий - миллионов душ кумир
В провинциях далёких и столицах.

Хочу представить, ЧТО бы он сказал...
Быть может:
" ... скулы от досады сводит"? *
Где возмущенья несогласных шквал?
Кто отстоит от нЕлюдей Володю?

Прими, Одесса, искренне упрёк
По поводу безумной гамадрильи -
Поэт когда-то правильно изрёк:
"И, улыбаясь, мне ломали крылья"*

И, если ПАМЯТЬ смелят жернова,
Снесут Володе памятник рептильи,
То сбудутся Семёныча слова:
"И я немел от боли и бессилья"*...

_________________
* - строчки из стихов Владимира Семёновича Высоцкого.

Не кричи...

Мир полон тайн, прекрасный на века!
Жаль счастья в нём, на всех, чуть не хватает.
Пусть стало тяжко вдруг - что ж нелегка
Дорога-жизнь с рождения до края.

Тебя не слышат - больно, не кричи.
Виной вдруг юность, хуже - что другое.
Не всем свет яркой звёздочкой в ночи,
Чему не быть - ты хоть молись - пустое.

В раздумье, тот, поверь, поймёт тебя,
Кто лишь захочет, то, услышать прежде.
А нет - Смирись! Не трать себя зазря,
Пусть жизнь сложна и загоняет между...

Вины нет - оправданий не ищи,
Не верят вдруг - а был ли к тому повод?
Не оценили - пусть, в грудь не стучи,
Оценят в зной иль в дождь, иль в лютый холод.

Бывает в жизни гладко не всегда.
Размолвки, спор, обиды - только знайте,
Всё это горько, чаще - не беда.
Предательство и подлость - не прощайте.

Скажи, немытая Европа.

Ну что ж ты, старая Европа,
Как проститутка продалась
Американскому влиянью,
В хомут Америки впряглась.

В Американскую повозку
Тебя впрягли на долгий путь,
Чтоб ни о чём не помышляла,
И не могла с пути свернуть.

Тебя купили с потрохами,
Теперь не пёрнуть, не вздохнуть,
Удавкой НАТОвской стянули
Твою натруженную грудь.

На рот намордник натянули,
Чтобы не смела вякать то,
Что не предписано уставом,
И что холопам не дано.

Под лживой манией защиты,
Под страхом будущей войны,
Доит Америка Европу,
Осталось лишь содрать штаны.

Поставив купленных халдеев,
Чтобы Европой управлять,
Твою промышленность скупила,
Решив Российский газ отнять.

Ну до чего ж ты опустилась,
Кругом бастующий народ,
Который жить в дерьме не хочет,
Ты разгоняешь словно скот.

В грязи погрязла и в обмане,
Средь полчищ крыс живёт народ,
Клопы в отелях и квартирах,
И насекомых прочих сброд.

Так неужели ты ,Европа,
В угоду босса своего,
Готова с жизнью распрощаться,
Ответь, скажи, ради чего?

Ради Америки заморской,
Чей грязный лижешь зад давно,
Или тебе пришлось по вкусу
Её вонючее говно.

А дальше будет ещё хуже,
Ты для Америки патрон,
Который в пушку заряжают,
Чтоб бить российской гарнизон.

Скажи, немытая Европа,
Оплот культуры, мысли, света,
Зачем России ты грозишь,
И ждёшь позорного ответа?

Ответ жестоким может быть,
В огне сгорят Гюго и Гёте,
Будет разруха, пустота,
Ну как вы это не поймёте?

Забыли прошлую войну,
И в НАТО ищите подмогу?
Вам не поможет ничего,
Одно скажу, молитесь Богу!
… показать весь текст …

Они

Лозунг главный на российских сайтах
Убежантов всяческих мастей:
"Либерда всех стран, объединяйтесь! "
(И язык стирайте до костей).

Никами скрывая "иноагентство",
Через комментарии-стихи
Истово внедряют диссидентство
Тоннами словесной шелухи

И сливаясь, словно капли ртути
В "коллектив" токсичного фуфла
Нагоняют обречённой жути -
Как живёт Россия и жила.

С упоеньем роются в могилах,
Извлекают прошлого скелет -
Вместо русской крови в синих жилах
Яд злорадства и страшилок бред.

Что же вам спокойно не живётся,
Светлоликим светочам добра?
Видно, очень здорово неймётся
Генерить поклёп из-под пера.

Создаётся видимость... массовки -
Клонов рать и куча лабуды
И читать противно и неловко
Дикость измышлений либерды.

И шныряют радостно мухлюя,
Чтоб "закладки" смыслов разложить.
Странно...
Ведь пока страна воюет
Не должно в тылу такого быть!

Ржавчина ползучей пропаганды
Лезет в неокрепшие умы.
От Иуды вскормленым "талантом"
Потчуют народ.
А что же мы?

... Оглядишь с невольною тоскою
Кривдою взбесившийся Парнас...
Что ж за время мутное такое?
Почему командуют У НАС
Те, кто ненавидят,
Те, кто гадит,
Те, с кем нам давно не по пути?
Лит.порталы в длительной осаде
И пока управы не найти...
… показать весь текст …

Наш Севастополь

Белых зданий манящая близость
отражается в зареве бухты.
Величавая Графская пристань
направляет морские маршруты.
Мы шагаем Приморским бульваром
И звучим Севастопольским вальсом.
Распалилась душа антиквара,
Каждый кустик нам кажется важным.
В каждой пяди российского града
Мы находим геройскую славу
И истоки внушительной правды,
Что в Крыму ты, действительно, главный

Край родной

Я приехал в край родной,
под пригляд озерной сини.
Здравствуй, здравствуй, милый мой,
миротворный и красивый.
Здравствуй, нежная листва,
здравствуй, птах неугомонный.
Завязь каждого куста
голосит весенним звоном.
Разливается тепло
по натруженным суставам.
Как же в жизни повезло,
что все это мне досталось.
Свежесть утренней росы
освежит мое сознанье.
И история Руси
пробежит в воспоминаньях.

Новое служение

Представился я веку двадцать первому.
И мог бы, но в двадцатом не остался.
Своими оживающими нервами
я новому служению отдался.
Россия, возрожденная Россиюшка,
к тебе я в услужение прибился.
Возьми мою не траченную силушку
и опыт, что с годами накопился.
Я сердцем поделюсь и не задумаюсь,
и боль твою принять не заробею.
Живя твоими праведными думами,
я сделать невозможное сумею.

Я горжусь российским парнем

Я горжусь российским парнем,
защищающим державу.
У него в петлицах память
боевой солдатской славы.
На его плечах погоны
с атрибутикой Победы.
И презумпция закона,
что писали наши деды.
На его фуражке совесть
в горделивом оформлений.
Он идет в наряд по зову,
по сердечному веленью.
И я верю, что надежно
охраняются границы.
Даже если невозможно,
он до смерти будет биться.

Злопыхатели

Вы все горазды осуждать
и сыпать солью недовольства.
Пинком сомнения поддать,
вкусив однажды вседозвольства.
Послушать вас, так вы спецы
во всех делах, в любых науках.
Где точных знаний дефицит,
там вы с поганой бочкой слухов.
Для вас не писана мораль
и не предписаны законы.
Вам что дерьмо, что пастораль,
что рюмка водки для разгона.
И вы опасны для страны
не тем, что злостью голосите,
А тем, что слугам сатаны
составить партию хотите

Беременность Отечества

Коляски розовые, синие, зеленые,
И в каждой будущее Родины сопит.
Они пока что озорные, несмышленые,
Но очень многое им завтра предстоит.
Ну как же радует беременность Отечества
И материнские счастливые глаза.
Я сочетаю это с жизненною вечностью
И не позволю надавить на тормоза.
И пусть российская глубинка оглашается
Неумолкающим ребячьим озорством.
И ничего, что детям многое прощается,
Им не простится даже малое потом.

Скорбь по погибшим

Столп на Дворцовой, ангел на вершине.
Видна печаль в букетиках цветов.
Невинных жертв крылатая машина
взяла с собой в хранилище веков.
Скорбит страна, поникли петербуржцы,
мокра брусчатка площади от слез.
Не голосят лихие трубадуры,
притихший Зимний прикрывает лоск.
Людской поток безмолвен и печален,
но он сплочен единою бедой.
Вдруг в тишине рыданья зазвучали,
и взбудоражил звезды бабий вой.
И вместе с воем в небо устремились
частички душ рыдающих людей.
Мой милый ангел, сделай божью милость,
Пускай падет безжалостный злодей.

Моим друзьям

Мои друзья, порой мне так вас не хватает.
Я вспоминаю те года, что красились мечтой.
Тогда к неведомым мирам мы смело улетали
И бесшабашной суетой корявили устой.

Тогда меняли брюки клеш на клепаные джинсы,
А разрешенное тангО на пресловутый джаз.
И не хотели сознавать конца беспутной жизни,
А от навязчивых красот дурманились в экстаз.

И вот теперь я вам пишу из данного сегодня,
И приглашаю помянуть всех тех, кто не дожил.
Погибли многие из нас не в мании угодных,
А чтоб лучилась на земле идей достойных жизнь.

Истерия

Истерия, истерия, истерия.
Вирус ненависти впрыснут в подсознанье.
Перешел вкусивший власть от говорильни
К перекрою мирной жизни наизнанку.
Истерия выворачивает души,
Истерия нынче с рабским послушаньем.
Вкус насилия пьянит и разум глушит.
А без разума — история без шанса.
А без разума кровавые разборки
С частоколами кладбищенских повторов,
Безразличие к свалившемуся горю
И кощунственное пиршество восторгов.
Но наступит час расплаты над насильем,
Мир осудит отмороженных ублюдков.
Я уверен, знамя правды над Россией,
Потому что в ней живут такие люди.

Корысть

Корысть — заразная болезнь,
Она страшней других пороков.
Ее подпитывают лесть
И зависть, ждущая под боком.
Корысть из тьмы выводит страсть
С нелепой жаждою наживы.
И, осмелев, имеет власть
Над нервом совестливой жизни.
Корысть с предательством на ты,
Предать — не грех, была б доходность.
Глаза не ест зудящий стыд,
Не треплет робкая нервозность.
Корыстолюб имеет знак,
Знак барыша немалой доли.
Его не трудно распознать
И излечить, была бы воля.

Ложь

Есть ложь во спасение, есть ложь от испуга,
Есть ложь — отторжение от лучшего друга.
В заначке политиков есть множество видов.
Есть лживость для нытиков, есть ложь для элиты.
Потоками лживости смывается правда.
И нет уже живости в общении с собратом.
Мадам Лицемерие выходит на сцену,
Кичится размерами, пеняет на цену.
Речами слащавыми дурит слабовольных.
Сливает на шалости убойную вольность.
Преступные каверзы питаются ложью.
Страницы discovery сомнения гложут.

Люди добрые

Люди добрые, земляки мои,
Перестаньте вы харахориться,
А не то мороз грянет холодом,
Да метелью злой ветер кинется.
Ветер кинется, снег завьюжится,
Занесет вокруг все тропиночки.
Не найдет пути милый к милочке,
В танце свадебном не закружится.
Не закружится, не обнимется,
Поспешит домой не целованный.
И закончится родословная
На краю села его именем.
Так покайтесь же перед Господом,
Распахните вмиг души грешные.
Растворятся в тьме злые лешие,
Добры ангелы будут в гости к вам

Время новых мечтаний

Перевернул еще одну страницу
в своей поэме отшумевших лет.
Исчезла в небе старая зарница,
а вместе с ней былых мечтаний след.

Но будоражат новые мечтанья,
на свет выходят новые стихи.
В них не найдешь ни чинопочитанья,
ни резких слов о резвости стихий.

Зато любовь купается в объятьях,
струится нежность с возбужденных уст.
Несется в мир нектар рукопожатья,
которым я излечиваю грусть.

Санкции

Сидит мужик американский
и рубит сук, на чем сидит.
Он не один, такой засранец,
сидит с Европы троглотит.
Топор в руках американца
кромсает в щепки толстый сук.
И нет управы на поганца,
его, быть может, вознесут.
Быть может, сделают героем
за череду топорных дел.
Но говорят, рубить — не строить,
здесь явно виден беспредел.
А сук все тоньше, щепок больше,
и вот уже знакомый треск.
Засранец взвыл от резкой боли,
похоже вовремя не слез.

Сколько жизней...

Сколько жизней прошло через сердце?
Сколько судеб коснулось души?
То от меда хмелел, то от перца,
То слезой увлажнял, то сушил.
Не скупился на таинство прозы,
раздавал поэтических птиц,
не жалея ни горла, ни позы
в окружении обкуренных лиц.
Я не ждал лицемерных подачек
от урвавших Пегаса чинуш.
И не лез безголово за сдачей
во спасенье замаранных душ.
Не жалея таланта и силы
с чистым сердцем, с открытой душой
воспевал святомудрость России
с не кричащей людской добротой

Влюбленным в небо

Кто был с небом один на один,
тот влюбился в него и, конечно,
сохраняет до самых седин
бесконечную к небу сердечность.
В непогоду летит к небесам
сквозь грозу и свинцовые тучи.
Подчиняясь земным голосам,
он считается самым везучим.
Распростертое небо в ответ
выдает голубую взаимность.
И везунчик на смертном одре
восклицает небесное имя.
Не прощается с небом пилот,
одаренный счастливой судьбою.
Завершая последний полет,
возгорает на небе звездою.

В объятиях веры

Моим стихам отмерен долгий век.
Они цветут с Великою Россией.
Добреет с ними русский человек.
Душа от них становится красивей.

Звончей родник, что выпорхнул из недр.
Сочней трава на фермерском подворье.
Слабей вершит свои потуги ветр.
Морской прибой не злобствует на взморье.

И я готов надежду рифмовать,
Ей посвящая целые поэмы.
Легко в объятьях веры созидать,
Неся в народ восторженные темы.

Российскому барду

Дрожит струна, застыла песня,
И в рифме брешь, и порван нерв.
Табун коней стоит на месте
на свой манер.
Абсурдна мысль вернуть начало.
Спасенья нет, готов ответ.
Но не прикроет покрывало
ушедших лет.
Остались жить в открытой книге
Правдивость слов, конкретность дел,
Большой заряд в коротком миге,
что он воспел.
Навзрыд камнями плачут горы,
Взрыхляя снег, колючий снег.
Поэта боль пустила корни,
мы чище с ней.
Вся жизнь усыпана шипами,
И только смерть, прошла без проб.
Последний путь уводит в память,
ведет в народ.

Бесправие

На политической Голгофе
распяли правду, как Христа.
Враньем обмазанные профи
скупили теплые места.
Над сворой загнанных арбитров
глумится денежный мешок.
Носитель чести будет битым –
кричит назначенный божок.
И свора западных шакалов
вершит преступно-страшный суд.
По их бессовестным мордалам
им, к сожаленью, не дадут.

Пагубное услужение

Противно видеть мир, смотрящий по-плебейски,
жующий компромат из лживого дерьма,
трактующий канон совсем не по-библейски.
В таком обличии мир не светоч, а тюрьма.
Бесправная тропа ведет на вымиранье.
Безмолвное добро курирует карт-бланш.
Преследует людей не божье наказанье,
а взбалмошная цель с надеждой на реванш.
История гласит – такая цель опасна,
но разум все слабей в коварном море лжи.
И мысли не о том, как сделать жизнь прекрасной,
а только об одном – как лучше услужить.

Читателям своим

Читателям своим я рифму посвящаю.
За вязью первых строк я вижу их глаза.
Их доброе тепло душа моя вмещает.
И хочется идти вперед, а не назад.

И хочется творить, не ведая покоя.
Копытом ритмы бьет мой преданный Пегас.
И я не тороплюсь Пегаса успокоить,
и отгоняю мысль про творческий запас.

Мне больно видеть

Мне больно видеть, как мой друг
не тот источник выбирает
И ест из потных лживых рук,
все то, что недруги швыряют.

Все то, что гложет наш покой,
грызет житейские основы.
Все то, что тщетно испокон
стремятся вдеть в венец терновый.

Сильна предвзятая молва,
коварно пущенное слово.
И вот уже крушит волна
следы достоинства былого.

И вот уже ликует червь,
служитель яблока раздора.
И вот уже глумится чернь
над светом общего восторга.

Облака, облака

Облака, облака, вы откуда плывете?
Почему не остались в далеких краях?
В свой высокий полет вы меня не зовете,
Оставляя лишь тень на российских лугах.

Как хочу я взлететь и умчаться за вами.
Как хочу обозреть милый край с высоты.
Мой душевный порыв не опишешь словами,
А без искренних слов не озвучишь мечты.

Я пытаюсь найти в вашем белом безмолвье
Отражение той, что дарует покой.
Но цветы полевые в моем изголовье
Не хотят соглашаться с набежавшей тоской.

Младенческий полет

Я Россиюшку родную
вольной птицей облетел.
Пил медовую хмельную
и покрепче, что хотел.

Раскрывал свои объятья
перелескам и лугам.
И дарил рукопожатья
молодым и старикам.

Завлекал стихом молодок
на духмяный сеновал.
Не искал в пучине брода,
в преисподней пропадал.

Но обратно выбирался
на целительный большак.
Покаянью отдавался
не всерьез, а просто так.

И Россиюшка терпела
мой младенческий полет.
То ль журила, то ли пела
озорным журчаньем вод.

И за милое журчанье
я ее благодарю.
С поэтическим звучаньем
ей поклоны отдаю.

Почему нам жить спокойно не дают?

Почему нам жить спокойно не дают?
Почему картинно бряцают оружьем?
Неужели всех потерь не сознают?
Неужели мир с Россией им не нужен?

Но ответов на вопросы лишь один –
всюду видится российская угроза.
Заправляет барышами господин,
у которого агония на грезы.

У которого раздел больших земель
застилает неизбежную реальность.
А желание Россию заиметь
превращается в бредовую банальность.

И с такими не получится дружить,
потому что их история не учит.
Нам всевышний предлагает не тужить,
но держать надежный щит на всякий случай.

Больничный сквер

В больничном нашем старом сквере
За остриём прямых оград,
Гуляют важные деревья
И о болезнях говорят.

Лечилась бабушка с гастритом,
И мой отец лечился здесь,
И также форточка открыта,
И для меня тут место есть.

И также носят передачи,
Как мы родным несли сюда,
И также кто-то горько плачет
Как мы в те давние года.

Кому-то встречи и потери.
Лет сто, наверное, подряд,
Гуляют важные деревья
И о болезнях говорят.