Публикации пользователя «Георгий Скрипкин» - 19.

Бесправие

На политической Голгофе
распяли правду, как Христа.
Враньем обмазанные профи
скупили теплые места.
Над сворой загнанных арбитров
глумится денежный мешок.
Носитель чести будет битым –
кричит назначенный божок.
И свора западных шакалов
вершит преступно-страшный суд.
По их бессовестным мордалам
им, к сожаленью, не дадут.

Сладкие обещания

Эй, хозяйка, доставай-ка из заначки кислых щей.
Я готов тебе отдаться, только ты сперва налей.
Подставляй скорее щечку и зовущие уста.
Наше дивное свиданье будет с чистого листа.
Подари свою улыбку, не закатывай глаза.
На подобное желанье тебе нечего сказать.
Лучше слушай мое сердце и отдайся в унисон.
Ты увидишь в страстном деле зажигательный фасон.
Улетим с тобою вместе в эротический вояж.
Промелькнет в твоем сознаний незабвенный антураж.
Подсластит мое стремленье поэтический елей.
Будет все, что я озвучил, только ты сперва налей.

Детская слеза

У ребенка чистых слез немного,
Береги хрустальность чистоты.
Не терзай сердечко грубым слогом,
Знай, у детства помыслы чисты.
Пахнет болью детская слезинка,
Так уйми нахлынувшую боль.
Ты в ответе даже за грустинку
И за самый маленький укор.
Заруби на жизненную память —
Беззащитна детская слеза.
Не бросайся грубыми словами,
Улыбайся в детские глаза.

Глаза малышки

Доверие и искренний восторг,
И счастья незапятнанная шалость.
Мой маленький лучистый монитор,
С которого читаю только радость.
В нем вижу ожидание тепла,
И в сердце учащается биенье.
Прижму я обладательницу глаз
И с чувством расскажу стихотворенье.
Сияющие детские глаза
Осветят благодарностью пространство.
Они сегодня верят в чудеса,
Так пусть чудесным будет постоянство.

Кармен

На новой сцене Мариинки
блистала страстная Кармен.
Я восхищался по-старинке,
как настоящий джентльмен.
Смотрел влюбленными глазами
на современный антураж.
И разбирался с голосами,
что долетали в бельэтаж.
Цыганка пела не по-русски,
а я нерусского не знал.
Смотрел на титры с милой грустью,
жалел, что оптику не взял.
Мне оставалось отдаваться
бессмертной музыке Бизе.
В абсурдность смерти не вдаваться,
надеждой скрашивать сюжет.

Пушистая зима

По белому, пушистому шагаю в сапогах.
Глотаю небо синее с прохладой на губах.
Бодрящая мелодия струится из-под ног.
Мороз, манящий инеем, еще не слишком строг.
Березки элегантные накинули фату.
Душа у них не просится к зеленому листу.
Готовятся красавицы на снежный хоровод.
Пока не вышел во поле владыка вешних вод.
А солнышко игривое глядит в мои глаза.
От яркого сверкания повадилась слеза.
Течет она во здравие морозного денька.
Течет щекой румяною, как робкая река.
С морозцем вольно дышится на русской стороне.
Пушистое нашествие вдвойне приятно мне.
И я, ступая бережно в такую благодать,
Безветренную зимушку пытаюсь прославлять.

Вот так да

Я на сене поскользнулся
и упал.
В запах сена окунулся,
задремал.
Я лежал и наслаждался
пеньем птиц.
Лучик солнца забавлялся
у ресниц.
Где-то в поле затерялся
ветерок.
Я позвать его пытался,
но не смог.
На меня свалилась нега,
обняла,
Мне шептала что-то нежно,
ну дела.
Тело сразу стало ватным,
нету сил
Ни бежать, ни вырываться,
ни дерзить.
И к губам прильнули губы,
только чьи.
Заслонили мою грубость -
помолчи.
Мне от чувства стало жарко,
невтерпеж.
Кто-то скажет - это шалость,
ну так что ж.
А когда закат споткнулся
о живот,
Я очнулся, встрепенулся,
вытер пот.
Сколько длилось наважденье,
знает бог.
Кто оставил наслажденье
мне в залог.
Что трава была примята,
ерунда.
На щеках следы помады,
это да.

Черный пристав

Бессонной ночи черный пристав
меня под утро посетил.
Кричал, чтоб я родную пристань
хотя б в мечтаньях навестил.
Иначе будет брать проценты
с моих несбывшихся надежд.
Возьмет поэму за бесценность,
пока ее сценарий свеж.
Он в ритме слов ногами топал,
сурово мимикой грозил.
И без конца ушами хлопал,
тем самым мозг мне выносил.
Но тут повеяло рассветом.
Убрался пристав с темнотой.
Воспрянул я в объятьях света,
умылся светлой красотой.
Схватил перо и на бумаге
письмо на Волгу срифмовал.
Меня спасли дневные маги
и ветер, что письмо послал.

Российскому барду

Дрожит струна, застыла песня,
И в рифме брешь, и порван нерв.
Табун коней стоит на месте
на свой манер.
Абсурдна мысль вернуть начало.
Спасенья нет, готов ответ.
Но не прикроет покрывало
ушедших лет.
Остались жить в открытой книге
Правдивость слов, конкретность дел,
Большой заряд в коротком миге,
что он воспел.
Навзрыд камнями плачут горы,
Взрыхляя снег, колючий снег.
Поэта боль пустила корни,
мы чище с ней.
Вся жизнь усыпана шипами,
И только смерть, прошла без проб.
Последний путь уводит в память,
ведет в народ.

Прощание Славянки

Марш на многие века, символ всей России.
С ним суровые года с мужеством сносили.
С ним прощались навсегда, думая о жизни,
и сжимали автомат с мыслью об Отчизне.

Раскрывался дух бойца в такт священным нотам.
И боролась вся страна до седьмого пота.
Замирал последний вздох с крайней каплей крови,
но в атаку наш солдат шел от обороны.

И пугал российский марш вражескую нечисть
от романских языков и других наречий.
Он вселял в сердца бойцов магию Победы.
С ним дубасили врагов прадеды и деды.

Стоит солнцу выйти в свет

Стоит солнцу выйти в свет,
люди расцветают.
Краше видится рассвет,
льдинки страха тают.

К небу тянется трава,
птицы запевают.
В небо манит синева,
радости всплывают.

Распускаются в садах
сморщенные почки.
На сиреневых кустах
видятся цветочки.

Побежали по воде
солнечные зайки.
Счастье в радостной среде
вышло за хозяйку.

В объятиях веры

Моим стихам отмерен долгий век.
Они цветут с Великою Россией.
Добреет с ними русский человек.
Душа от них становится красивей.

Звончей родник, что выпорхнул из недр.
Сочней трава на фермерском подворье.
Слабей вершит свои потуги ветр.
Морской прибой не злобствует на взморье.

И я готов надежду рифмовать,
Ей посвящая целые поэмы.
Легко в объятьях веры созидать,
Неся в народ восторженные темы.

Жираф и ежик

Жираф и ежик проживали по соседству.
Жираф пожарным был, а ежик торгашом.
Ежу достался магазинчик по наследству,
Ну, а жираф рожден с пожарным рукавом.
Еж по характеру был маленькой колючкой.
Жираф был вежливым и в меру озорным.
Держал иголочки наш еж на всякий случай,
Жираф без дела не притрагивался к ним.
Ежа спокойствие жирафа раздражало,
А, раздражаясь, он без умолку пищал
И выпускал свои колючки, словно жало.
На что жираф ему шутливо отвечал:
Мне с высоты своей совсем тебя не видно,
Да и не слышно, ты погромче говори.
От этих шуточек ежу было обидно,
И он старался еще громче голосить.
Как видно, сложным было данное соседство.
Вдруг приключился в этом городе пожар.
А от пожара не найдешь другого средства,
Как водяной, все побеждающий удар
Огонь лизал уже порог у магазина,
А еж метался и беспомощно моргал.
Но тут подъехала пожарная машина,
И наш жираф ежа наследство отстоял.
Теперь живут жираф и еж в большом согласии.
Все потому, что еж колючкой не грозит.
А нет угроз, причины нет для разногласий.
Жираф безмолвствует, и еж не голосит

Маленькая радость

Бездонной радости глаза
меня встречают у порога.
Спешат открытость показать,
и хоть мизинчиком потрогать.
Я обладательницу глаз
беру с готовностью на ручки.
И тихо слушаю рассказ,
Какой, конечно, не наскучит.
Потом зажгутся озорством
глаза прелестного созданья.
И закружится отчий дом
от прозы детского заданья.
И будут игры и прыжки,
и будут танцы с песнопеньем.
Свернется место для тоски,
пока резвится настроенье.
И вновь лизнет ночная тень
узоры розовой подушки,
И уходящую в постель
Ждет поцелуй на сон грядущий

Не стоит о смерти думать

Не нужно о смерти думать,
не стоит кончину ждать.
Смени гардероб раздумий
на мантию созидать.

Сверкни оживленным взглядом,
доверься благим мечтам.
Подбадривай тех, кто рядом,
не злобствуй на тех, кто там.

Иди за своей Жар-птицей,
делись озорным теплом.
Мечты нелегко добиться
в клоаке, кишащей злом.

И скорбь покорится силе,
взращенной твоим огнем.
И струнами станут жилы,
и песня украсит дом.

Открытый взгляд ребенка

Открытый взгляд ребенка,
что может быть дороже.
С ребячьим смехом звонким
становимся моложе.
Пусть детский взгляд искрится
от нашего участья.
Пусть бесконечно длится
ребяческое счастье.
Тогда на целом свете
не станет больше горя.
Тогда земные дети
споют в едином хоре.
И звездочки зажгутся
в счастливом поднебесье.
И радости прижмутся
к словам веселой песни.

Злотворение

Творить добро не так уж сложно в этом мире,
Сложнее сделать первый шаг на путь добра.
Трудней потомков удивить душевной лирой,
Чем загубить благой порыв в пучине зла.
Вот почему хиреет доброе начало
На иероглифах писательской строки.
Усвоив гнев, хмельная площадь зарычала,
И ощетинились соседи, как враги.
Тупая ненависть взъерошенных экранов
Переместилась на панели городов.
Мое отечество зализывает раны,
А я помочь ему сегодня не готов.
Мои стихи сегодня втоптаны в трясину
Кабацких песен и хип-хоповой муры.
Забили реперы на лирику России,
И люди тащатся от блеска мишуры.

Блокада

Девятьсот дней блокады,
девятьсот страшных дней.
Самолетов армады
в сатанеющей тьме.
Вой тревожной сирены
с чередой канонад.
И фабричные смены
после чуткого сна.
Навалившийся голод
без поправки на рост.
И пронзительный холод,
будораживший кость.
От фашистских снарядов
колебалась земля,
Но сыны Ленинграда
не жалели себя.
Девятьсот дней блокады,
сотни тысяч потерь.
Девятьсот дней блокады,
героизма пример.
Поклонитесь погибшим,
обогрейте живых.
То святые могилы,
то священная жизнь.


8 сентября - День памяти жертв блокады Ленинграда.

Любовное причастие

И страсти взрыв, и тайну ласки,
и чувств прорвавшийся фонтан.
Такой набор любовной сказки
я этой ночью испытал.
Забилось скомканное время
под складки сброшенных одежд.
Свалилось старческое бремя,
расцвел младой иммунитет.
И крик разбуженного счастья
прорвал ночную темноту.
И цвет любовного причастья
украсил давнюю мечту.
Понурой жизни отголосок
исчез в симфонии судьбы.
И вновь звучит громкоголосо
святая музыка любви.

Любовь к ней

Слова любви уже пересказал
и гамму чувств испробовал доселе.
В любовных драмах все переиграл
и улетал в любовной карусели.
Смочил сполна мой нежный эликсир
сухую страсть любовных поцелуев.
Я у любви подачек не просил,
чтобы не слыть безнравственным холуем.
Но посвящал поэмы лишь одной,
и пел романсы тоже для единой.
Той, что была желанной и родной,
той, что сошла с божественной картины.

Компьютер

Мой друг единственный и верный.
В свободный час к нему иду.
Он мне игрой щекочет нервы
иль увлекает в чехарду.
Я с ним дружу и в зной, и в стужу,
в ночную темень, в ясный день.
Он мне излечивает душу
и раздвигает толщу стен.
Ведет меня в миры иные,
решает тысячи проблем.
Дарует сайты озорные
без тайных слов и сложных схем.
Я с верным другом излечился
от болевых душевных ран.
И как я раньше обходился
без страстных взглядов на экран.

Жизнь моя

Крутилась жизнь моя бедовая
пластинкой медленного танго.
Была послушной и бредовою,
была естественной и странной.
Она звала меня вершинами
и дном манила без оглядки.
Но не кукожилась за спинами,
и не просила подзарядки.
То воспалялась свечкой праведной,
то фитилем горела робким.
Я со свечою жил по правилам,
а с фитилем как вечный пробник.
И вот теперь кручу по памяти
пластинку медленного танго
без суеты, без всякой паники.
И вряд ли скоро перестану.

Забывчивость

Улетая в безбрежность, не забудь возвратиться.
Расставаясь с любимой, не спеши разлюбить.
Улетают на время перелетные птицы,
Им родимую землю невозможно забыть.
Забывая о ближнем, не ищи оправданий.
Перепутав причалы, не пеняй на судьбу.
Не бывает у жизни безымянных страданий,
Бессердечная память предается суду.

Моя блуждающая кровь

Блуждает кровь моя шальная
и все по воле комара.
Он, кровопийца, блуд тот начал,
вкусив кровавого добра.
Я не успел его прихлопнуть,
как он, разбойник, улетел.
Но беглеца сумела слопать
лягушка с грифом — беспредел.
Она лежит себе на кочке,
моею кровью захмелев.
Зверькам болотным рожи корчит,
дерзит, как муха на стекле.
Ее хмельные дерзновенья
сподвигли цаплю на обед.
И вот она без сожаленья
вонзила клюв, лягушки нет.
А вместе с ней моя кровинка
пропала в цаплином нутре.
Неутешительна картинка
насытить цаплю в сентябре.
Сентябрь — период перелетов
подобных птиц от хладных мест.
Туда, где можно без заботы
до дней весенних пить и есть.
Теперь летит частичка крови
в тепло голландских берегов.
А я стою, нахмурив брови,
и шлю надежду вглубь веков.

Сохрани его, боже

Он ни в чем не повинен,
сохрани его, боже.
Разве мог он в утробе
быть замечен в грехе?
Сохрани неизменным
возрожденное ложе.
И позволь появиться
в данный срок налегке.

Перестань упиваться
безразмерным страданьем.
Отнесись с пониманьем
к материнским слезам.
И тебе улыбнется
озорное созданье.
И за эту улыбку
я полжизни отдам.

Две поэтических души

Две поэтических души
сошлись в высоком занебесье.
Звучал псалом протяжной песней
в созвездии праведной глуши.

Одна душа шептала вслух -
я вам пишу, чего же боле.
Случилось все по божьей воле,
но бог тогда был нем и глух.

Души другой раздался крик –
погиб поэт – невольник чести.
Взвилась рука никчемной мести,
в глазах застыл последний миг.

Во всем повинна не дуэль,
всему виной стрела коварства,
что поразила дух бунтарства,
а с ним и ангельскую трель.

Но дух бунтарства воспарил,
и трель поэтов не умолкла.
Летают души в самоволке,
их черный ворон не сгубил.

Линии жизни

Люди рождаются и умирают.
А между датами — линии в жизнь.
Кто-то наследство в подол собирает,
Кто-то пасется у сытой межи.
Кто-то над златом накопленным чахнет,
Кто-то Отечеству верой служит.
Кто-то историю пишет по чакрам,
Кто-то скитается в страхе и лжи.
Кто-то лютует безжалостным зверем,
Кто-то врачует своей добротой,
Кто-то людей окрыляет доверьем,
Кто-то неверьем терзает покой.
Пересекаются линии жизни,
Туго сплетаясь в житейский клубок.
Но разделяют тугие пружины
Богом отмеренный розничный срок.

В глазах голубых

В глазах голубых я намерен читать
счастливых томов бесконечность.
Ах, если б ты знала, как чудно листать
любовь, уводящую в вечность.

Листать осторожно, боясь надорвать
страницы подаренной книги.
Читать с наслажденьем, пытаясь сорвать
минувших томлений вериги.

И видеть улыбку в цветении глаз,
и чувствовать каждою клеткой
любовных творений волшебный экстаз,
и быть благодарным за это.

За полярным кругом

Ночь полярная окрасилась зарей.
Солнце в северные сени заглянуло.
Люди ожили заснеженной порой
и без робости светилу улыбнулись.

Улыбнулась даже брошенная тень.
Стали сполохи на сопках красоваться.
Подвигает ночь пока недолгий день,
но со временем он должен расстараться.

И расщедрится разбуженный рассвет,
распахнув копилку теплого дыханья.
И подснежники появятся на свет,
как предвестники лирических мечтаний.

Для самых маленьких

Красный, желтый и зеленый -
получился светофор.
Светит он определенно,
чтоб не шли наперекор.

Я не радуюсь травинкам,
что колышет ветер дня.
Разноцветные картинки
есть в кармане у меня.

Жарко солнышко пылало,
иссушая плоть земли.
Небо дождичек послало,
чтобы кустики росли.

Ветер лето с листиком уносит.
Осень с тучкой в гости к нам пришла.
Льет дождем и никого не спросит.
Много влаги с тучки извела.

Бегемот живет в болоте
и надеется на брод.
У него большой животик
и совсем большущий рот.